История студентки ЕГУ, авторство не упоминается в целях анонимности.
Часть 1
Мне хотелось бы поделиться опытом пребывания в университетах разных стран, но на мое время выпало другое путешествие. Не имеет значение номер статьи административного кодекса. Читатель должен знать только одно — ничего из того, что написано в обвинении, я не совершала. Я «виновна» в том, что оказалось в неудачное время, в конкретном месте — а именно в квартире моей семьи.
Что следует знать, когда в дом заходят чужие люди с удостоверениями и оружием в Беларуси?
Ответ один — договориться не получится.
Если вам повезет, то только в том, насколько вежливое будет отношение к вам сотрудников силовых структур. Но, к сожалению, в Беларуси после 2020 вы обязательно получите административную статью.
Поэтому главное.
Не говорить лишнего помимо прав и требования на защиту через адвоката, надеть побольше одежды на себя и сохранять достоинство и внутреннее спокойствие. Если вы даете понять о своих чувствах, вами проще манипулировать, а сотрудники знают, как играть на ваших эмоциональных слабостях. Помните: у вас будет время поплакать и отрефлексировать все, находясь в стенах изолятора.
В моем случае успокоение наступило после двух важных вещей.
Первое — это когда я осознала, что говорю вежливо, и не прошу чего-то за рамками правового поля. В ответ на мое культурное обращение, я получала лишь оскорбления или угрозы. И тут, увы, осознаешь, что ситуацию надо принять. Не простить, не отрицать, а именно принять, для понимания реальности.
Вторая вещь вытекает из интересного момента.
Один из сотрудников изъял мой телефон и начал скрупулезно изучать личные переписки, фотографии и звонки. Я — человек активный: разнообразные фото с проектов, литература, путешествия, черновики идей для стартапов. После внимательного просмотра моей галереи один из сотрудников заговорил:
«Вы такая активная , вам что, мужчины не хватает?»
Заданный вопрос настолько сильно меня развеселил, что я еле сдержалась, чтобы не ответить сарказмом.
Сексизм, нарушение личных границ и оскорбление в одной фразе показали мне уровень общей образованности сотрудников, превратив их в мальчишек, которые играют в милиционеров. После такого раскрытия персонажей все в принципе можно называть представлением. Тебя, подобно марионетке, перевозят из здания в здание, где вопросы имени и даты рождения задаются так часто, что ты отвечаешь, но твой голос будто звучит со стороны и кажется незнакомым. Кажется, что сотрудники милиции насильно утомляют и не дают отдохнуть от создаваемой агрессивной реальности.
Я не хочу рассказывать о насилии не потому, что это травма или страшно. Оно было. Но я запомнила больше то, как я смогла справиться с этим. Я повторюсь: не отдавайте свои чувства добровольно. Как только удерживаешь спокойствие и принятие внутри, ты перестаешь быть для них полезным артефактом, и проходишь по конвейеру этого «завода судеб», плавно и обыденно, не давая повода для дополнительных административных дел. Я не убираю факт везения. Ведь, оказываясь в пространстве из вакуума законности, из лжесвидетелей и продажных судей , ты не сможешь влиять на свою свободу.
После игрового суда ты оказываешься за железной дверью Центра изоляции правонарушений на ул. Окрестина, в комнатке 3 на 4 метра, рассчитанной на 2 человек. Но людей в камере оказывается 13.
Не помню источник — может из СМИ или уже от тех, кто проходил через арест, но я слышала одно выражение:
«В тюрьме ты сидишь в свой первый и последний день»
Пройдя арест, я в полной мере понимаю, что это значит.
Время посередине — это жизнь внутри конкретных обстоятельств. Ты начинаешь выстраивать график, коммуникацию, привычки с нуля, исходя из предложенных возможностей.
За эти 15 дней я, как никогда, оценила свое обучение в ЕГУ.
Вернемся немного в мое прошлое. Это важная причина, почему я могу писать об этом опыте, не стесняясь и не испытывая страх.
Я не выбирала специальность «Медиа и коммуникации» изначально.
После первого семестра я поняла, что место обучения правильное, на получаемые знания специальности не вызывают отклик в моей душе, я приняла решение о смене профессии и, можно сказать, сама сфера выбрала меня.
Коммуникация стала одним из полезнейших инструментов в стенах Окрестина. Мы с девушками и женщинами общались друг с другом, и каждая постоянно обращалась к с самой себе. Весь твой новосозданный маленький мир превращается в линию разговора, и ты работаешь с речью: вы решаете, как правильно просить у дежурного на коридоре предметы первой необходимости, вы общаетесь, чтобы сбить в камере накопившуюся горечь несправедливости, вы делитесь своими хобби, чтобы на краткий миг выйти из стен ареста. Вы объясняете правила внутри и обсуждаете мир снаружи.
Слова, которые ты выбираешь, превращаются в тебя, и тебя запоминают не внешним обликом, который тускнеет из-за отсутствия возможности гигиенического ухода и нормального сна на кроватях без ночных «побудок». Ты запоминаешь эту разговорную ауру собеседника, раскрывающую его вне предлагаемых обстоятельств заключения. Даже в этой крошечной комнатке, где вас 13 человек, испытывающих на себе холод и духоту, вы можете смеяться до слез — что поражает, когда оглядываешься назад.
Смех может ненадолго прерваться из-за неожиданных вызовов на допрос или когда в глазок камеры смотрит любопытный взгляд дежурного на этаже. Но вновь появляется из-за глупостей и нашего восприятия. Даже самую страшную ситуацию, в будущем вплетая в нее здравый смысл, ты уже погружаешь в контекст комедии абсурда.
И осознаешь, что не красный нос и башмаки определяют цирковую клоунаду, а синева формы и глупость вопросов.
Как итог, вся эта агрессия, которая сплетает людей в этих обстоятельствах, совершенно случайно дает встретиться людям в самую сложную для них минуту. И это на короткий миг создаст союз, который выдерживает вес этой патовой ситуации, помогая выжить и остаться собой.
То о чем я говорю не поможет вам, в случае чего, войти в камеру и улыбаться и радоваться, несмотря ни на что. Но определенно даст вам большой шанс выйти психологически из этого пространства и не потерять свои силы и время на реанимирование своей веры в человечество.
Образование не сколько дает профессию, а открывает такие внутренние запасы тебя, с которыми ты не только можешь избежать большинства трудностей, но и работать с последствиями по ходу твоего взросления.
Окружающая действительность белорусского режима, подпитываемая презрением к инакомыслию, просто физически не способна даже понять весь этот заряд знания человеческой живучести. И, как показал мой опыт, даже обычный разговор мог разоблачать и насмехаться над глупостью надзирателей, умиротворять душевное состояние и пронизывать радостью. Наши мысли — такие разнообразные в возможных интерпретациях — могут запускать самые неожиданные диалоги и споры. Они в свою очередь меняют наши мысли и дают совершенно неожиданные оценки даже самым обыденным предметам. Их, в свою очередь, мы упускаем в повседневности, пока не оказываемся в самых неожиданных и мрачных обстоятельствах.
Часть 2 Опасные «хорошие» девочки
Даже когда ты спишь в камере изолятора на Окрестина, за тобой наблюдают.
И днем, и ночью один раз в двадцать минут открывается глазок на несколько секунд.
Бессмысленный труд, если принять тот факт, что внутри две камеры видеонаблюдения. Видимо функция проверки — это напоминание задержанным об этом взгляде сверху и поддержание рабочего тонуса сотрудника-надзирателя.
Но мы просто 13 девушек и женщин, половина из которых без макияжа и в повседневной одежде вообще больше похожа на школьниц.
По вечерам, когда ложилась спать, я все пыталась объяснить себе, как же получилось встретить моих прекрасных соседок по камере при столь ужасных обстоятельствах? Я боялась благодарить судьбу, тем самым давая оправдание всем этим преступникам за дверью.
Вот вам истории нескольких соседок:
— 15 суток ареста получила девушка по статье «пикетирование» за свечу на окне в день годовщины смерти Романа Бондаренко. На самом деле это ароматическая свеча, которую она зажгла, когда занималась йогой.
— 15 суток ареста получила женщина, которая пыталась перевести подчиненную сотрудницу в другой отдел за прогул на работе. Та в свою очередь написала анонимный донос с информацией о наличии бело-красно-белой символики. Ее начальник также получил 15 суток и сидел в камере напротив.
— 10 суток ареста получила женщина, которая снимала квартиру — милиция пришла к хозяйке этого помещения. После проверки документов прозвучала фраза: «Не с пустыми же руками возвращаться». После проверки телефона женщины нашли репост из экстремистского канала.
— 15 суток ареста получила девушка — врач. На ее телефоне была наклейка герба «Погоня». После 15 суток ареста ее перевели в СИЗО тюрьмы на ул. Володарского. Она до сих пор там.
И еще один пример. 15 суток ареста получила моя мама, с которой мы сидели на сутках. За то, что она — мама активиста.
Когда в нашей камере сменялись героини, мы узнавали их историю и рассказывали свою, пытаясь хоть отчасти решить задачку:
«Почему я оказалась на Окрестина и могла ли не попадать сюда?»
В одну из ночей на этаже зацокали каблучки. Новый звук — поэтому так легко он мог быть пойман нашими ушами. Цокот появлялся по пятницам, и был явно отголоском внешнего мира. Тогда и глазок открывался уже на пару минут, и за дверью начинался разговор. Невозможно было разобрать и словечка, и до нас совершенно случайно долетела одна очень интересная и забавная фраза: «А это камера ХОРОШИХ девочек».
Чем вызвана такая оценка?
Ответ прост. В комнате, где нас держали, как скот, не было ничего для ухода за собой или сна. В камере в раковине был маленький кусок мыла и две тряпки, которыми мы по очереди мыли пол. Не было ни матрасов, ни подушек, ни одеял для нашего сна на холодном полу, по которому могли бегать тараканы. Все необходимые предметы гигиены мог выдавать сотрудник за дверью, и делал это он или она исходя из собственного желания или настроения руководства изолятора. Абсолютно каждая наша такая просьба непременно сопровождалась десятком «спасибо», «пожалуйста» и «благодарим». Мы были вынуждены настоятельно просить необходимые нам вещи снова и снова. Сотрудники изолятора всегда отвечали вздохами, фырканьем, саркастически-язвительными репликами. Или вообще могли игнорировать.
Ситуация не становилась лучше, когда мы все взаперти начали болеть. Температура, кашель, насморк, переохлаждение от сна на полу или даже потеря сознания от духоты. В камере есть кнопка срочного вызова, но даже если ты воспользуешься ей по прямой надобности, ты пожалеешь об этом. Всякий запрос или потребность воспринималась людьми по ту сторону двери как нытье и игнорировалось. Но, несмотря ни на что, мы продолжали вежливо просить со всеми «спасибо» и «пожалуйста» — даже когда хотелось откровенно кричать и настаивать на своих правах.
Но требовать в изоляторе — это значит усугубить не только свое положение, но и положение своих соседок. У входа в камеру приклеен распорядок дня — там и душ, и встреча с адвокатом, и прогулки. Бумажка, имеющая силу только в конкретных обстоятельствах и, опять же, зависящая от настроения руководства изолятора.
А радостью в этих обстоятельствах будет то, что «ну, хотя бы не били»…
Тебе предлагают такой мир.
Не доведенный до крайности — чтобы потом говорить, что могло быть и хуже.
«Но к вам же подошли и выслушали!»
«Коридорный не виноват, что вас — 13 в камере, не его ответственность.»
«А кто знал, что еды всем не хватит?»
«Не пускают адвоката, потому что пандемия — для вашей же безопасности.»
Ты из навязанного чувства вины начинаешь оправдывать то, что ты пережил и игнорируешь зло, которое причиняет тебе боль и страдания. Однако это не оправдывает жестокость, даже если бы тебя арестовали по реальному обвинению. Такая “игра” позволяет маленьким системным людям получать власть и проявлять свои самые худшие внутренние качества.
Игнорируя насилие, ты в дальнейшем начинаешь также относиться и к окружающему миру.
К примеру, у тебя могут своровать голос на выборах, аргументируя: «Зато нет войны!» А потом может начаться война, и даже тогда вам скажут: «Значит не было выбора!»
Аргументация последствиями, которых нет и не будет, создается в оправдание злу в настоящем. И так в обществе пропадает значение законов, ответственности, соразмерности преступления и наказания в рамках существующего законодательства, которым сотрудники силового режима охотно прикрываются на пресс-конференциях.
Стало очевидно, что «хорошие» расшифровываются как послушные.
Послушные люди, не задающие вопросов, на самом деле находятся по обе стороны камеры ареста. Одни послушно сидят, а другие послушно служат.
Однако, как отличается суть такого подчинения обстоятельствам: первые таким образом пытаются сохранить себе здоровье и жизнь, а вторые думают о своем материальном благе и снимают с себя ответственность за происходящее. Детей учат слушать учителей и родителей, аргументируя это влиянием статуса и возраста. И такая порочная система в дальнейшем играет с нами злую шутку, потому что мы не учимся ответственности, оставаясь в такой порочной системе отношений. Белорусскому силовому режиму сейчас очень удобно иметь страну «детей», которые не посмеют спорить с любого рода авторитетом. Подчиняют тех, кто не умеет себя защищать, контролируя выбор источника информации, изначально объясняя «по понятиям», что хорошо, а что плохо.
После такой изнанки можно совершенно по другому взглянуть на обычные вещи. Например, на знание о применении получаемого образования.
Вся эта злость и глупость системных сотрудников встали передо мной, как симптомы заболевания.
Объем литературы, прочитанной и усвоенной, преобразовался в медицинские справочники. Грамотная система обучения делает тебя «врачом», и твой «пациент» не всегда имеет физическую оболочку. Ты разрезаешь умственным скальпелем любые материи, изучаешь систему устройства внутренних органов, выстраиваешь причину и следствие заболеваний.
А твои навыки и знания — это то, насколько объективные «диагнозы» ты поставишь своему «пациенту».
И я со страхом и любопытством представляю себе то количество «лекарств», которое необходимо применить для излечения всего белорусского общества.
Часть 3 «Чего же вам не хватает?»
Вопрос, задаваемый почти каждому человеку, проходящему через «пищеварительно»–силовую систему Беларуси после выборов.
Это и понятно.
Есть люди, которым не понятно, почему другие выходят на митинги, несут цветы, скандируют кричалки, поддерживают противоположные политические или общественные взгляды.
Каждый белорус заканчивает детский сад и школу, многие заканчивают университеты и колледжи, и, обладая каким-никаким базовым образованием, некоторые задаются этим вопросом: «Вот, что тебе не хватает?»
Я отвечу тому, кто может мне и сейчас задать такой вопрос.
Начну с запроса на свободу слова, которого мне не хватает очень давно.
В повседневной жизни это не очень заметная потребность. Однако с 2020 твоя, иная от государства позиция, делает тебя врагом на уровне внутреннего мнения. Поэтому ты, к своему сожалению, уже отличаешь места, где свободно говоришь, а где приходится подбирать слова или не говорить вовсе, чтобы случайно не нажить себе врага в том, чья рука не дрогнет и напишет анонимное письмо в милицию. Да, в Беларуси-2022 уже достаточно анонимного письма без доказательств. Есть те, кто не занимаются самоцензурой и называют все своими именами. Но в окружении будут люди, что попросят замолчать, услышав твои острые формулировки. Так проявляется «симптом» запрета на свободу слова. Конкретно я сталкивалась со свободой слова еще в период моего школьного обучения. Когда говорила о том, что родители не должны платить за ремонт школы, поскольку это забота государства. Я всегда выражала личную позицию относительно необходимости более широко освещать половое просвещение, чтобы мальчики и девочки заранее знали о рисках и уже существующих методах контрацепции. Я не стеснялась говорить, что один человек не имеет право забирать в свои руки всю власть над всей страной. И всегда видела как взгляды поддерживающие, так и взгляды тех, кто был не согласен и боялся быть причастным даже как слушатель. Страх последствий сильнее здравого смысла. Последствие — это происходящее в настоящее время: твой повседневный комфорт и уют. А правда, это польза, от которой нет физической обратной связи сегодня или завтра, а последствия могут быть непереносимо жесткими.
Свобода слова — это факт отсутствия наказания за сказанное, а ограничивается вопросом ответственности перед собой и обществом.
Когда ты говоришь все, что хочешь. А если ты не прав, последуют аргументы иного мнения. Для конструктивной аргументации за или против, нужно думать и развиваться. Диалог требует взаимоуважения. Нужно иметь терпимость и терпеливость, чтобы понять другого с его потребностями и вопросами. Для такого уровня дискурса нужно улучшать образование и выстраивать его на всех уровнях взросления. Это сложная система, требующая огромное количество человеческого и экономического ресурса. В Беларуси сотни идеологов, чья задача контролировать распространение мнения и идея руководства страны, которые исключают возможность общественного обсуждения.В декабре 2021, находясь в камере изолятора, я говорила все, что хотелось.
И я продолжаю разрешать себе говорить все, что думаю. В изоляторе были камеры наблюдения, дома — тонкие стены. Не хочу формировать самоцензуру, создавая себе патологический страх, который разрушает душевную свободу.
В камере я задавалась этим глупым вопросом: «чего же мне не хватает?». Многие, защищая эту систему, говорят о том, что мы, так называемая оппозиция, просто не занимаемся собственной жизнью, обвиняя государственную систему в своих неудачах и бедах.
Эта манипуляция весьма убедительная…
Существуя в бытовых проблемах настоящего, человек не задается глобальными вопросами государственных проблем. Политические противоречия теряются из виду, и ты уверяешь себя в том, что если что-то не так, дело в тебе. Или в том, что ты — маленький человек, а система огромна. Поэтому ты аккуратно обходишь острые углы, даже не давая себе задуматься о реальности.
На седьмые сутки ареста особенно резко бурлили в моей голове все эти размышления. Я в одной секунде ощутила всю пережитую неделю. Обыск и допрос. Страх и гнев, который я проглатывала во время этого, не имея возможности дать сдачи в ответ на физическое и психологическое давление. Еда изолятора, от которой тебе постоянно крутит живот, и по вкусу не настолько несъедобная, что ты просто ее проглатываешь. Ощутила потное тело без душа и тяжелый душный запах камеры без проветривания. Вес всех костей из-за отсутствия даже самого тонкого матраса ночью, и тяжесть, с которой ты укладываешься спать. Когда ты заставляешь себя заснуть, чтобы проснуться по приказу — и так вновь, и вновь. И сон становится морем, куда ты быстро окунаешься, и из которого ты всплываешь резко, с неприятным давлением внутри.
Я молча, чтобы никому из соседок не мешать, зарыдала без единого вздоха и всхлипа. И каждую слезинку я наполняла криком, и этот немой крик вызвал такую волну гнева, которую я не испытывала никогда. Чувство, что грызло меня изнутри, вынудило придумать в голове новую, собственную жизнь — тихую и спокойную, без событий и проблем. Чтобы, утонув в быту, игнорировать суровую действительность, сохраняя иллюзию комфорта и безопасности. Прожить тихо, почти беззвучно, стать невидимкой.
Затем внутренний щелчок прекратил эти размышления, слезы закончились раньше, чем я даже осознала факт того, что я не хочу больше плакать.
И тут мой гнев застыл внутри и наполнил меня ледяным спокойствием. Холодок, что пробежал по спине, был настолько отрезвляющим, что я запомнила, как после этого легко пришел ко мне сон. На утро я осталась самой собой, и весь этот арест в «исправительном» учреждений, не смог меня изменить. Потому что со мной — все в порядке, и не во мне должны происходить перемены.
Время, проведенное внутри ареста, напомнило мне о том, что со мной все в порядке, и мое желание говорить правду — не бред для отрицания своих неудач.
Система наказания — гигантская манипуляция, заставляющая поверить заключенного человека в лживые обвинения, в силу режима и собственное бессилие.
Поэтому главное достижение любого белоруса и белоруски, прошедших и проходящих через места лишения свободы, — ни на минуту не сомневаться в своей правоте. Бойкотировать пыточные элементы «воспитания», по сути делая их не более, чем манипулятивными инструментами воздействия. Когда осознанно не принимаешь эти «эксперименты» над собой, ты делаешь видимой эту агрессивную, нечеловеческую систему, лишая ее сути существования. И выходишь победителем, закаляя себя, не лишаясь права продолжать верить в лучшее.
И — что главное — не все перемены видны невооруженным глазом, но в какой-то момент их будет невозможно игнорировать. Они станут очевидными и войдут в норму.
Потом появятся и нужные слова, для которых необходима свобода для высказывания. Сдерживая свои чувства, не позволяя себе свободно высказаться, человек может превратиться в чудовище, которое несет с собой разрушения.
Вот и получилось, что весь этот жестокий механизм, по сути своей является до нелепости глупым. Собственными усилиями он создавал свой путь к завершению и тотальному умерщвлению. Участники такого преступления будут получать свои последствия душевного гниения. И, как заканчиваются 15 суток ареста, так и всё это мракобесие встретит свой конец открыто, на рассвете, под теплом и светом яркого солнца. Эти преступники не способны по-настоящему оценить всю силу этого момента. А та клетка, в которую они сажали других, всегда была их собственным домом.
Они, возможно, никогда не поймут истинную свободу человека, который остается правдивым перед собой, собственной совестью и другими. Но у них остается право выбора и есть шанс успеть вырастить в себе внутреннего Человека.
Автор анонимен
The EHU Times 
