«Дисней» потратил десятилетия на создание впечатляющей дискографии культовой и широко известной музыки. Это одна из вещей, которая действительно определяет фильм «Диснея» и была свойственна студии с момента ее дебюта с «Белоснежкой и семью гномами» (1937), создав связь и прочную ассоциацию с мюзиклами. Песни стали ключевой частью брендинга, а также одной из причин, по которой многие из их фильмов достигли такого успеха. Что есть «Холодное сердце» без «Let It Go»?
Та же фабула сохраняется и сегодня, и это не удивительно, учитывая, что «Дисней» ничего нового не сделал, кроме конвейерного производства ремейков. Ситуация на студии обстоит следующим образом: за последние несколько лет «Дисней» объявил о производстве многочисленных CGI-ремейков и лайв-экшн своих классических картин и с тех пор практически полностью прекратил производство полнометражных мультфильмов. Имеющие в своей основе первоисточники, изначально ремейки старались либо привнести новые технологии («Книга джунглей», 2016), либо изменить сюжет («Малефисента», 2014, «Красавица и чудовище», 2017), дав новую жизнь старым героям или уникально проинтерпретировав истории. Ремейки «Диснея», как правило, обладают абсолютной идентичностью со своими первоисточниками: сюжет, планы, сцены и музыка. Все перечисленное стремится в своем существовании повторить оригинал, достичь его же успеха, но на этот раз под видом достойного трибьюта детству выросших зрителей и современной интерпретации, имеющей право существовать в XXI веке.
Так, новые версии классических диснеевских песен сохраняют свой изначальный текст (иногда – с минимальными изменениями) и общее звучание, что закрепляет в них формулу запоминающийся мотив + внутренние переживания, однако восприятие саундтреков ремейков меняется в корне. Так в чем причины этого?
Боб Фосс, американский хореограф и режиссер танца и кино, выделял среди песен в мюзиклах две категории: песни «Я хочу» и «Я – это….», первая из которых отсылала к желаниям героев, а вторая – к тому, кто они есть на самом деле и каковы их характеры. Песни из категории «Я хочу», выражающие основные мотивы персонажей, стали популярны в использовании студией: «Part of This World» из «Русалочки», «Just Can’t Wait to Be King» из «Короля льва» или «Reflection» из «Мулан». Отражая личность героев, их настроение и эмоции, переживания, эти песни становятся важной частью самого сюжета.
Эти категории были свойственны и самым ранним мультфильмам «Диснея», однако именно после принятия студией решения о создании полноценного мюзикла они раскрылись в новом ключе. Так, «Русалочка» закладывает новую традицию музыкальных композиций и лейтмотивов: мелодия песни «Я хочу» перестает звучать только при ее непосредственном исполнении – она теперь важная часть всей картины и звучит каждый раз, когда Ариэль обращается к своим чувствам и эмоциям. То же происходит и с другими композициями во всех последующих лентах: зритель и слушатель начинает понимать историю не столько визуально, но и на слух, всецело включаясь в повествование.
Помимо песен «Я хочу» у студии можно выделить еще несколько категорий, описанных мной ранее в статье «Белоснежка и семь гномов: Семь инновационных техник, сделавших «Дисней» самим собой»: экспозиционная и ее реприза, развлекательная, песни сайдкика и антагониста и песня о любви. К новой категории песен, свойственной только для ремейков, можно отнести феминистические песни, и наиболее яркими ее представителями можно назвать «Speechless» из «Аладдина» (2019) и «Spirit» из «Короля льва» (2019). Первая – очевидный феминизм, воплощение фразы «Я не буду молчать», что связано с видением принцессы Жасмин как одной из самых ущемленных ранее героинь, не имеющих права выбора и голоса. «Spirit» же более сложный пример, так как не является напрямую песней о правах Налы и для понимания ее значения стоит ориентироваться в контексте оригинального мультфильма. Так, «Короля льва» 1994 года обвинили в отсутствии сильных женских персонажек (вследствие чего в мюзикле Рафики исполняла женщина). Поэтому в ремейке и Нала, и Сараби, мать Симбы, обладают большими полномочиями. Это уже не безмолвные героини, и Нала начинает выполнять функцию не просто подруги, а проводницы, а «Spirit» является своеобразным гимном этого. Обе эти песни ритмичные, в каком-то смысле даже агрессивные и сильные – само их звучание раскрывает характер героинь и их мотивы.
Другая проблема, которую студия пытается решить – это уменьшение процента культурных апроприаций. Студия утверждает, что историю Мулан можно рассказать и без музыки, поэтому ремейк исключает любые саундтреки, отвлекающие от основной идеи ленты. Но даже в нем «Reflection» (песня категории «Я хочу» из оригинальной «Мулан» вместо «I’ll Make a Man Out of You», которая стала визитной карточкой мультфильма) сохраняется как лейтмотив, что является прямым сохранением традиции «Русалочки».
Более интересным примером этого является «He Lives In You» из «Короля льва». Так, изначально эта композиция использовалась как опенинг-сцена для сиквела мультфильма, объединяя в себе суть и ключевые моменты первой части (наследственность и преемство, жизнь Муфасы в Симбе, видение главным героем самого себя не как отдельного субъекта, а как части круга жизни, что отсылало к опенинг-сцене «Circle Of Life» из первой части). Потрясающая, эмоциональная, восторженная, едва ли не балладная композиция, показывающая, что идея круга жизни продолжает существовать и в сиквеле, – и ничего подобного в ремейке, полностью уничтожившим ее. Отсутствие перевода c суахили и сохранение аутентичного языка как будто разрушили не стереотипы и культурный барьер, а восприятие песни. До последнего остается непонятным, почему главному герою важно быть сыном своего отца и почему это мотивирует его вернуться домой, вследствие чего теряется звено в понимании персонажей и мотивов их действий. То, что раньше рассказывалось через музыку, в ремейке приходится объяснять речью.
Традиция ремейков (а уже, как мне кажется, можно говорить о целых традициях) привнесла еще одно изменение. Теперь для песен привлекаются знаменитые исполнители, в то время как для классических лент было характерно использование малоизвестных голосов. Исключениями были золотые диснеевские мастера в духе Фила Коллинза или Элтона Джона. Ариана Гранде в «Красавице и чудовище» (2017) и ZAYN в «Аладдине» (2019) исполнили свои версии песен только для титров, а Бейонсе, например, полноценно озвучила Налу для «Короля льва» (2019), как и Уилл Смит – Джинни.
Используя голоса сценарных исполнителей и популярных певцов, «Дисней» изменил и само звучание аудиоряда. Ранее все песни звучали реалистично и «живо», так, что зритель безоговорочно верил, что персонаж – вне зависимости от того, человек он или животное, вор или колдун вуду – мог исполнить ее. Тимон и Пумба звучат как бородавочник и сурикат, а за их изображением не видно исполнителей в студии, отчего зритель полностью погружается в джунгли, наблюдая за героями, существующими без каких-либо расслоений на экран и кинозал. Новое же звучание в исполнении современных певцов изначально является постановочным. Сперва это казалось логичным, ведь теперь на экране актеры, а не нарисованные персонажи, и голоса их, наверное, должны быть сильнее приближены к реальности, исключая из себя всю анимационную гиперболизацию и подражание. Однако уже при первом просмотре ремейка замечаешь казус: песни героев звучат не реалистично, а существуют в строгих рамках поп-жанра с его сильной обработкой голоса, безоговорочной чистотой и измененным, более динамичным, ритмом, что чаще всего нарушает атмосферу сцены или отношений между героями. При прослушивании чересчур «компьютернозвучащей» «A Whole New World» из «Аладдина» (2019) тяжело поверить, что ее исполняют вор и арабская принцесса, а за визуальным образом Тимона и Пумбы из приведенного выше примера как будто чувствуешь и даже видишь двух мужчин, играющих в студии свои роли. Таким образом, при прослушивании новых композиций зритель не испытывает ностальгии, так как песни, в отличие от их оригинальных версий, являются не ностальгическими, а современными, без какой-либо отсылки к прошлым музыкальным традициям. Подобное повторение и одновременное изменение саундтреков вводит зрителя в диссонанс: это уже не мультфильм его детства, хотя сценически – все еще он.
Каждый мультфильм «Диснея» ассоциируется с тем самым саундтреком. Личный опыт прослушивания композиций показывает, что оригинальные саундтреки невозможно не привязывать к мультфильму. Они визуализируются и позволяют слушателю не только услышать историю, но еще и вспомнить ее или заново спроецировать, отчего их прослушивание становится интерактивным и ностальгическим. Новые же версии «самостоятельные» и прослушивающиеся без какого-либо отличительного или характерного для «Диснея» визуала. Саундтреки классических 2D мультфильмов сложно слушать «на фоне» или воспринимать как отдельную от ленты композицию, а версии ремейков, напротив, созданы именно для фонового повседневного проигрывания, и без сказочного, диснеевского звучания могут восприниматься как поп-песни в плейлисте.
У студии больше нет цели найти что-то новое, удивить зрителя во всех сферах: теперь ей достаточно и инновационного CGI, воплощающего мультфильм детства для повзрослевшей аудитории или подходящего под стандарты нового молодого зрителя – да и зачем удивлять, если речь идет о ремейке, пропитанном ностальгией? Зачем вкладываться в музыку, если текст, духовная концепция и звучание созданы задолго до начала разработки проекта? Если песня написана и исполнена известным артистом, то это лучшая реклама и дополнительные деньги от стримингов. Своеобразный фан-сервис, приносящий доход и работающий коммерческим статусным и рекламным ходом. Студия не заинтересована в правдоподобном звучании композиции – о какой правдоподобности может идти речь, если прямо на глазах зрителя поет 3D лев?
Так есть ли в этом хоть какая ностальгия? Измененный звук, видеоряд, текст – а зритель все равно тоскует по прошлому и радуется анонсам о ремейках, готовясь сохранять новые версии любимых саундтреков. Если раньше мультфильм был ностальгическим по своей природе, то сейчас эта ностальгия воплощается как тоска по детству, которую испытывает зритель от названия или самой истории. Это уже не тот мультфильм, он (само собой) не выглядит, как версия из Ренессанса «Диснея», но зритель готов к этому, даже если не ожидает наилучшего варианта. Однако именно звук и концепции персонажей отталкивают, заставляют «дергаться», как от неудачного кавера, записанного на диктофон. Отсюда и большинство критики: зритель чувствует себя обманутым, так как получает не (мульт)фильм детства, а ленту, которая по секундам его плагиатит. Можно ли тогда называть эти фильмы ремейками, если от оригинальной ленты в них только название?
Авторка: Катерина Белихина.
The EHU Times 