Фильмы ужасов являются одним из способов (вос)создания облика пугающего, который бы резонировал со страхами общества. Отличительные черты персонажей, традиционные приемы жанра становятся частью нашего подсознательного, которое мы проецируем на реальность.
Репрезентация гендерных ожиданий является одной из главных проблематик хорроров. Например, фильмы ужасов зачастую изображают женщин как беспомощных, но чрезмерно привлекательных жертв. Молодые, светловолосые девушки чаще других оказываются среди числа умерших персонажей и нередко понять это можно еще до того, как они погибают – классическая критика одного из жанровых типов героинь.
Однако хорроры также предоставляют возможности для репрезентации их силы, порой надуманной, навеянной мужскими страхами, а порой и реальной. Одновременно с тем, как меняется восприятие женщин обществом, трансформируются их кинематографические образы.
Мы предлагаем вам взглянуть на то, как ранее были представлены женщины в фильмах ужасов, происходят ли изменения и каковы современные тенденции их репрезентации в жанре хоррор.
В статье присутствуют феминитивы, спойлеры к некоторым фильмам, описания и демонстрация сцен жестокости и насилия.
Что такое феминистский хоррор?
Но сперва – прояснение главного термина. Дисклеймер: определение феминистского фильма никогда не является точным. Феминизм как набор определенных политических практик, имеющий свою историю и большое количество форм организации, неоднозначен. Он подразумевает множество течений, которые предлагают разный подход к определению женщины, исследованию ее положения в обществе. Потому все понятия и процессы, связанные с ним, могут меняться в формулировке, адаптироваться под ситуацию.
Нельзя сказать наверняка: этот фильм на сто процентов является феминистским и все в нем безукоризненно. Также нельзя сказать, что какой-то фильм не является феминистским, и по той же причине он сексистский или мизогинный. Такая риторика обычно приводит либо к чрезмерному упрощению, либо излишней категоричности. Не каждый фильм избавлен от элементов сексизма просто потому, что это заложено на социокультурном уровне. Очень важен индивидуальный подход, учет неоднозначной терминологии.
Фильмы для данной статьи отбирались по определенному набору характеристик, которые в данном случае могут сформулировать одну из интерпретаций феминистского хоррора. Под описание подходят работы, где одна или несколько женщин являются главными героинями, имеют собственную историю и характер. При этом сам фильм может быть снят как мужчиной, так и женщиной. Вероятнее всего, сюжет в них описывает женский опыт в контексте патриархального общества или вне него, подобный конфликт может быть и центральным, и побочным. У монструозных героинь должно быть столько же возможностей для раскрытия, сколько и у тех, кто им противостоит.
Жертвы или монстры: формирование классических типов героинь
Жертвы:
В начале двадцатого века основными женскими ролями в обществе были домохозяйки и матери. Им не оставалось ничего другого, кроме как полагаться на своего мужа, «защитника» и «добытчика». Поэтому первым и самым повторяющимся образом стал «дама в беде». Ее основная функция заключается в безуспешной борьбе со злодеем или монстром, сопровождаемой громким криком о помощи. Подобные героини обычно были женами или сестрами главных героев. Их привлекательная и соблазняющая внешность становилась объектом интереса человекоподобных чудовищ в таких фильмах как «Призрак Оперы», «Франкенштейн», «Дракула» и «Кинг-Конг».
У многих не было шанса на выживание, независимо от того, намеренно монстр убивал людей или нет. Когда вопрос стоит не в сохранении жизни, девушки похищаются, чтобы стать главной мотивацией героя уничтожить злодея и продвинуть сюжет. Изредка они помогают ему в борьбе – криком, подачей оружия, собственным ударом, но только чтобы на секунду отвлечь угрозу.
И чем свободнее требования к фильмам, тем более сексуализированными становятся сами женщины, порой даже несовершеннолетние. В процессе преследования их одежда разрывается в клочья, пока они являются заложницами, им угрожают или же применяют насилие. Эта традиция продолжается до сих пор, хотя героине теперь необязательно привлекать злодеев еще и на инстинктивно-романтическом уровне. Монстры готовы схватить кого угодно, однако именно из-за восприятия женского тела как главного объекта мужского взгляда, их страданиям и смерти уделяется больше экранного времени, чем мужским жертвам. Как, например, в фильме «Хэллоуин».
С середины двадцатого века появляется еще одна причина сделать женщину главным поводом проявлений жестокости злодея: они «наказываются» за свою сексуальную активность. Снятие табу с этой темы в кинематографе случилось раньше сексуальной революции, а потому она все еще освещалась с консервативной точки зрения. Ранним примером является Мэрион Крейн, которая в начале «Психо» лежит в одной постели с мужчиной, хотя они и не женаты, и это также ранее было нехарактерным для кинематографа. А известная сцена ее убийства, где в обнаженное тело раз за разом вонзается нож, пока она истекает кровью и кричит, положила начало уже упомянутому тренду.
Еще одной категорией жертв стали матери, до этого вовсе отсутствовавшие или присутствовавшие на экране лишь как безмолвные участницы событий. Насильственная беременность или модификация зачатого плода, где в результате женщина порождает существо, которое трудно назвать ребенком, или же дитя с паранормальными силами, стали частыми сюжетами, например, в «Ребенке Розмари» и «Оно живо».
Вместе с возросшей популярностью фильмов об опасных детях с суперспособностями, больше экранного времени доставалось и их родителям, которые также страдали от неудержимой силы своих сыновей и дочерей. Матери выступают в фильмах в качестве наивных защитниц, которые до последнего надеются на счастливый исход для своего ребенка, а в случае неудачи готовы повторить его судьбу. Жертвующие собой, они готовы пойти на что угодно, лишь бы дитя осталось невредимым.
Концепт жертвы изменился в 70-х годах с появлением на экранах «последней девушки». Слэшеры, где основой сюжета становится история о маньяке, убивающем всех, кто встречается у него на пути, увеличили количество жертв, тем самым породив одну выжившую героиню, которая заведомо выделяется среди других. «Хэллоуин», «Пятница, 13-е», «Техасская резня бензопилой», «Кошмар на улице Вязов», даже «Чужой» стали фильмами, где популярным персонажем стал не только «монстр», но и одна из его жертв.
Прежде всего, этим типом героини становились девушки-подростки: таким образом можно было не только наладить контакт с целевой аудиторией, но и оправдать неприемлемое поведение ее сверстников. Несомненно, стремление наказать подростков за желание уединиться не было направлено лишь на женщин, часто влюбленных убивали в процессе или сразу же после него. Парни также становятся заложниками ситуации из-за своих поступков. Однако «последняя девушка» совершенно не такая: в 70-80-е годы ими были девственницы, непривлекательные в своей образованности и «мужественности», сами недостаточно заинтересованные в отношениях и тому, что за ними следует. Для них характерны «нестандартные» для девушек увлечения и жажда знаний, сообразительность.
«Подобно убийце, который не совсем мужчина, она тоже не совсем женщина — во всяком случае не в той же степени, что ее подруги», – пишет исследовательница Кэрол Дж. Кловер в своей работе «Ее тело, он сам: гендер в слэшерах», давшая название этому типу героини. Так, например, Рипли («Чужой») сперва не должна была быть женщиной – все наделенные ей черты характера писались под мужского персонажа, но это в итоге изменили. «Последняя девушка» в глазах маньяка, по сути, девушкой и не является – это сбивает их с толку, возвращает баланс в вопрос гендерных идентичностей сражающихся сторон и превозносит ее над другими героинями, не сумевшими сдержать свою сексуальную энергию.
Фильм «Крик», где законы жанра хорроров кардинально меняются, предложил свой вариант «последней девушки», которая способна пить алкоголь, заниматься сексом и все равно выживать без помощи полицейских и прочих неравнодушных мужчин. Это, конечно же, не повлекло за собой кардинальные изменения в подаче образа, но точно продемонстрировало приход новых времен, где частная жизнь подростков не должна становиться причиной ненависти и поводом для убийств.
Следом возник пограничный между двумя категориями тип жертвы, ставшей убийцей. Характерный для поджанра «насилие и месть», он демонстрирует, что происходит с жертвой маньяка, когда она оказывается на грани смерти и выживает. Это не «последняя девушка», свернувшая не туда: чаще всего героини подвергаются насилию со стороны совершенно случайных мужчин. Они перенимают агрессию и жестокость, ранее нехарактерные для героинь, даже когда те пытались спастись от преследования. Этому посвящена вся франшиза «Я плюю на ваши могилы», где главная героиня по очереди убивает своих насильников. По тому же принципу действуют героини фильмов «Связанные местью» и «Выжившая».
Монстры:
Большинство монструозно-женских персонажек отличаются своей сверхъестественной природой: мифологию и легенды разных народов, часто изображавших злых духов в женском обличье, раз за разом адаптируют для кинематографа. Так, например, популярные в японской культуре юрэй – призраки умерших, иногда убитых, которые не смогли отправиться на небеса, и теперь скитаются среди людей – нашли свое отражение в образе длинноволосых девушек в белых платьях, преследующие проклятых главных героев. Об этом – «Звонок», «Проклятие» и «Пульс», некоторые из них получили американские ремейки, однако те так и не смогли передать отличительные особенности призраков из-за разниц в культуре.
Популярность ведьм в медиа пришла не с кинематографом – он лишь еще раз подогрел интерес к этому образу после нескольких лет его присутствия в литературе и среди реальных хроник. Они существуют как в пространстве Средневековья, так и в современности, используют стандартные практики вроде поклонения дьяволу, читают заклинания при свечах, заводят черных кошек и варят зелья разной степени вредоносности. Они также исполняют современные ритуалы через танец («Суспирия») или вовсе самостоятельно начинают обучаться мастерству, постепенно убеждая себя в том, что полностью овладели им («Время ведьм»). Молодые или старые, ведьмы представляют угрозу для мужчин и патриархального общества, а потому часто наказываются за свои действия, оказываются жертвами всеобщего психоза и массовых беспокойств, иногда даже не подозревают о внутренней силе до последнего или наоборот, отказываются от нее в пользу мужчины («Я женился на ведьме»).
Еще одним частым типом является вампирша. Фильмы с их участием часто наполнены эротизмом, а главная сила персонажек заключается в их соблазнительности, с помощью которой они завлекают жертв. И пока мужское олицетворение вампиров представлено преимущественно вариациями Дракулы, вампирши являются более открытым для интерпретации образом: от классических девушек в легких одеждах («Ван Хелсинг») до охотницы на оборотней в латексном костюме (франшиза «Другой мир»).
Отдельное место занимают кастраторши. Их появление связано с приходом психоанализа в хорроры: один из основных страхов мужчин – кастрация – необязательно связан с физическим процессом, это также неполноценное соответствие стереотипному гендерному поведению, недостаток маскулинности. Чаще всего эта проблема происходит от матери, как, например, произошло с Норманом Бейтсом в «Психо», который стал жертвой чрезмерной заботы своей матери и перенял ее личность. Та, в свою очередь, стала ответственной за все убийства и превратилась в угрозу его мужественной стороны. Более откровенная кастрация ожидает мужчин при встрече с vagina dentata, подобно той, что оказывается у главной героини фильма «Зубы». Это еще одна своеобразная реакция на насилие, где на помощь жертве приходит ее собственное тело, однако одновременно с тем становится и угрозой.
В одну категорию можно отнести детей со сверхспособностями и одержимых демоном. Чаще всего происхождение их силы неизвестно или объясняется присутствием дьявола. Так, например, нам неизвестно происхождение сил Кэрри из одноименного фильма 1976 года, однако мы знаем, что они пробуждаются под влиянием издевательств от ее одноклассников и, самое главное, серьезного давления со стороны матери, которая является главной антагонисткой истории. Девушка оказывается облита свиной кровью как «посвящение» ее во взрослый мир после прихода первых месячных и тут же мстит всем обидчикам и молчаливым свидетелям.
Риган МакНил из «Изгоняющего Дьявола» оказывается совсем не той милой девочкой, которую ожидало увидеть общество 70-х: после того, как демон заполучает ее тело, она становится жестока по отношению к окружающим, ее голос становится мужским, а действия чрезмерно извращенные и противоречат поведению примерных христиан. В сочетании с детским ночным платьем это создает иллюзию незащищенности даже самых невинных от воздействий сверхъестественных сил, угроза скрывается в самом простом.
Что же касается роли убийцы, они достаются женщинам реже всего. Тип персонажки, которая по собственному желанию и без сверхъестественных сил начинает убивать других, встречается в хоррорах нечасто. Они присутствуют лишь как сообщницы других маньяков, например, в фильме «Крик 2», где мать присоединяется к злодею в стремлении отомстить за смерть своего сына. Еще одной мстительной убийцей является миссис Вурхиз, мать Джейсона из франшизы «Пятница, 13-е». Ее заслуги часто приписываются сыну, однако именно она начала серию преступлений, скрываясь за хоккейной маской. В этих случаях отчетливо выделяется характерная особенность персонажек: желание мстить. Их жертвами чаще становятся мужчины, оскорбившие их в прошлом, их цель четко определена и есть мотив, отсутствует неконтролируемое желание убивать всех подряд, как это происходило с классическими маньяками хорроров 80-х.
Новые героини 21 века
После нескольких десятилетий развития феминистского анализа кинематографа, все больше девушек и женщин стали принимать активное участие не только в процессе просмотра и обсуждения ужасов, но и в их производстве, пока мужчины-режиссеры учились перенимать их взгляд и применять его. Жанр оказался более чем готов к грядущим изменениям и предложил зрителям то, чего ранее так не хватало: феминистские хорроры.
Материнство
«Бабадук» рассказывает о матери-одиночке, вынужденной совмещать воспитание сына и работу в госпитале, когда в их доме заводится монстр – Бабадук. Семья узнает о нем из детской книги со стихами, непонятно откуда взявшейся в доме. Ребенок становится уверен, что монстр реален, и его переживания, растущие на фоне постоянной бессонницы, становится невозможно игнорировать.
Классический образ ребенка, в которого вселился демон, долгое время занимает мысли зрителя, пока он не осознает, что эту роль занимает его мать. Даже в книжных иллюстрациях именно за ее спиной стоит монстр, который руководит поступками. И тем не менее, все беспокойства матери, все проблемы, с которыми она сталкивается при воспитании сына, реальны, каким бы фантастическим не выглядел выход из этой ситуации. Травма в этом фильме становится не тем, что нужно подавить, лучшее решение – это принятие. Женщина учится жить без ущерба себе и близким, и в итоге усмиряет то, что приносит ей беспокойство.
Фильм черпает свое вдохновение из немецкого киноэкспрессионизма как в декорациях, так и во внешнем облике монстра, который подозрительно похож на доктора Калигари. Это вместе с актерской игрой и ловким монтажом формирует запоминающийся фильм, дебют австралийской режиссерки Дженнифер Кент, историю о реальном материнстве и о сопутствующих этому переживаниях, гораздо более правдоподобных, чем ранее.
Дополнительные рекомендации: «В тени», «Преместь».
Позитивная монструозность:
Вампирши
Настоящим хитом и во многом уникальным фильмом стал иранский вампирский спагетти-вестерн, названный так самой режиссеркой Аной Лили Амирпур, «Девушка возвращается одна ночью домой». Главная героиня, чье имя не упоминается, проводит свое время, разъезжая по ночному городу на скейтборде, слушая музыку в своей небольшой квартире и наказывая плохих мужчин, о криминальном прошлом и настоящем которых ей известно.
Зритель видит ситуацию одновременно женским и мужским взглядами, где первый возвращает взгляд вторых, от которого им должно стать некомфортно. Кто стоит за женским взглядом, вполне очевидно – подведенные глаза девушки порой намеренно подсвечиваются, они следят и наблюдают, они контролируют и даже приручают мужчин, порой подсматривают, но всегда начеку; взгляду в фильме уделяется больше внимания, чем диалогам. Таким образом, женская монструозность становится не только угрозой, но и спасением, выходом из ситуации, где патриархальный порядок контролирует женские тела и максимально эксплуатирует их.
В фильме происходит инверсия привычных ролей: это девушка проникает в чужие дома, она наделена силой, недоступной другим, она обладает клыками, которые растут как в моменты злости, так и в моменты возбуждения героини. Но она не является просто монстром: она также заботится о других, предлагает помощь и не боится демонстрировать свою привязанность.
Ведьмы
Дебютная работа Роберта Эггерса, «Ведьма» 2015 года, не может не поражать своей аутентичной атмосферой, восстановленной вплоть до диалектов, используемых персонажами. Как и в реальности, Томасин упрекается в ведьмовстве по абсолютно любой причине, когда как ее собственные слова и убеждения мало значат. Однако она не становится от этого жертвой – весь сюжет показывает ее путь, необязательно победительницы, однако самостоятельной личности, обретающей силу. В отличие от других подобных картин, эта история стала не просто сказкой о том, как зло в лице ведьмы было наказано. Этот фильм скорее о поиске собственной идентичности в условиях, где все окружающие этой идентичности сторонятся, навязывая такие же взгляды самой девушке.
Дополнительные рекомендации: «Ведьма любви».
Авторка: Ольга Волкова.
The EHU Times 