В один из дней я шел навестить родителей, и еще по дороге заметил, что окна в мою спальню больше нет, вместо него стена. Я зашел в комнату и убедился, что окно замуровано, со внешней стороны лежит кладка. Сразу за стеклопакетом. Новый стеклопакет, ставили в том году. В комнате было темно, хотя на улице был день. Это и так была не особо светлая комната, а теперь и вовсе.
Я, опешивший, спрашиваю у родителей, какого черта произошло. Почему окно замуровано? Они начали заряжать что-то про домоуправление. Я не мог понять смысла. Домоуправление замуровало нам окно? Да зачем бы им это делать? «Вы их попросили что ли?» — спрашиваю. Не просили. А что вы делали? Просто сидели и смотрели, как вам строят кирпичную кладку прямо на подоконнике?
Звоню в домоуправление. Это не так просто. Трубку не берут. Либо включается автоответчик. Я, абсолютно рассерженный, выхожу туда пешком. Тут 10 минут ходьбы.
В домоуправлении никого нет. Слоняются какие-то работяги. Ощущение, будто я пришел в школу в конце мая. Я спрашиваю у всех, кого встречаю, где находится директор или замдиректора. Никто не знает. Я прохожу весь длинный коридор, разворачиваюсь назад. Навстречу мне идет мужик — я спрашиваю и у него. Выясняется, что он тоже ищет директора. Я предлагаю пройти по всем кабинетам по очереди, коль уж на них нет никаких табличек. Мужик интересуется, зачем я ищу директора. Я в двух словах рассказываю об окне, о кладке, о новом стеклопакете: «Стеклопакет когда ставили, я своими руками штукатуркой щели замазывал, линии там сделал, под лепнину. Слив проложил, чтобы по подоконнику не тарабанила вода. Там теперь просто гладкая стена, покрашено, и всё. Как это вообще?!» — а он мне говорит: — «Ну, вы читали брошюру, которую разослали?»
— Какую брошюру?
— А вы не видели?
Мы дошли до выхода. Мужик посоветовал мне спросить у родителей, мол, должны знать. Он закурил на крыльце, я двинулся домой.
Какая, к черту, брошюра. У меня дома замуровали окно. Это брошюра о том, кому окна замуровывать, или что?!
Родители дают мне эту брошюру, они действительно в курсе. Я в непонятках — чего молчали? Чудики, ей-богу. Беру этот — даже не брошюру, — целый журнал, начинаю листать. На зеленой обложке вижу силуэт страны. Листаю, листаю. Много карт. Карты Черноморья, карты Балтики. Ниче не понимаю. Надо вникнуть. Читаю текст… На картах в красных тонах обозначены точки, это-де «наши» — города там, войска, еще какие-то. И вокруг них кружатся сине-голубые стрелки «ненаших» — это враги. «Мы должны быть готовы отразить любой удар по нашей Родине», — говорит журнальчик. Я лихорадочно пытаюсь понять, как эти карты ударов по Краснодарскому краю в Черном море связаны с моим чертовым окном. Я листаю, я читаю… Оказывается… для упреждения критических разрушений во время военных действий… научно и математически подсчитано… что необходимо укрепить лишь ключевые точки. Подобные расчеты… проводились в различных масштабах… список прилагается. Одним из масштабов… так-так-так… есть масштаб микрорайона… где необходимо укрепить некоторые ключевые дома… в ключевых местах.
Журнал «Защита Родины». Почему на обложке Белоруссия, а внутри обрисовывается черноморский театр военных действий, и каким вообще боком ко всему этому оказалась моя могилевская квартира? Это что — фронт здесь? Там вообще ни одного упоминания моей страны, кроме как на обложке!
Я хожу по квартире взад-вперед, почти что рву на себе волосы. «Мы так и знали, что ты так будешь» — говорят родители.
Позже я прочел в Могилевской правде, что наша страна выполняет обязательства, взятые на себя в части защиты населения в случае возможного нападения извне. В том числе указывалось, что в Могилеве, например, во всём Заднепровье, в числе прочего, был укреплен один критический дом в одном критическом месте.
Автор: Максим Ш.
The EHU Times 