«Братство» — новый фильм режиссера Павла Лунгина. Картина рассказывает о завершающем этапе войны в Афганистане и еще до выхода в прокат вызвала шквал критики со стороны ветеранов-афганцев.
Сюжет повествует об истории отхода 108-й мотострелковой дивизии через подконтрольный группировке моджахедов перевал Саланг. Военным нужно было освободить попавшего в плен к исламистам советского пилота и без потерь вывести войска.
После предварительного показа в кинотеатре «Иллюзион» сенатор Игорь Морозов предложил перенести дату старта проката (предварительно премьера фильма была запланирована на 9 мая). Морозов считает, что фильм Лунгина «недостоин такой великой даты», как День Победы. Ряд других парламентариев поддержал сенатора. А ветеранская организация «Боевое братство» вовсе призвала министерство культуры России лишить фильм прокатного удостоверения.
Глава минкульта Владимир Мединский заявил, что никаких оснований для его запрета не существует, а премьеру фильма было решено перенести с 9 мая на 10-е.
В преддверии первого показа «Братства» режиссер фильма дал интервью о причинах выбора темы фильма, реакции на критику и важности памяти военного прошлого.
— В своей речи после показа в минкульте вы говорили, что афганская война, как и чеченская — это нарыв. Нужно ли именно сейчас трогать, бередить этот нарыв?
— Мне кажется, что вообще нужно обсуждать свою историю и каким-то образом разбирать все это. Каждая война — это травма, и я сторонник психоаналитического подхода, то есть травмы нужно проговаривать. Я также считаю, что надо проговаривать культ личности и историю лагерей. Я считаю, что это все недостаточно проговорено, и у людей часто нет моральной оценки того, что произошло.
Об этом, конечно, нужно говорить, потому что у нас была похожая ситуация в Сирии, у нас похожая ситуация может быть на Украине. Идет какая-то большая военная, милитаристская пропаганда, которой хотелось что-то противопоставить.
— Многим вашим критикам не понравилось, что командир моджахедов в вашем фильме представлен очень интеллигентным, умным человеком, к тому же одетым во все белое. В то же время советский генерал совершает вероломный поступок и руководствуется в первую очередь личными интересами. Что вы на это скажете?
Мне его [генерала] жалко, мне он симпатичен. Я понимаю всю безысходность его состояния. Я понимаю, что он неправ и в то же время прав. Война и есть тот процесс, который делает нас всех правыми и неправыми одновременно. В этом и состоит жестокость войны. А если человек весь в белом, это не значит, что он положительный. Видно, что перед нами опасный фанатик типа бен Ладена, и за его внешней культурностью скрывается большая жестокость.
— В организации ветеранов афганской войны «Боевое братство» говорили, что в вашем фильме советские военные показаны только в негативном свете, как «сброд дегенератов, воров, мошенников, убийц и подлецов». Почему некоторые ветераны так резко восприняли картину?
Наверное, это люди, которые создают мифологию из своего прошлого. Возможно, потому, что они мысленно остались в Советском Союзе и не смогли войти в новую жизнь, в новый мир. Наверное, они вспоминают это время как лучшие годы своей жизни. Я понимаю, что ими движет. Но главное, они все-таки считают, что нельзя говорить правду, что правда вредна и нужно постоянно заниматься идеологической работой.
Продолжение интервью
The EHU Times 