Мы прятали клад от неспокойных времен

В 1985 году, ещё во времена СССР, в стенах Кафедрального собора Вильнюса был найден тайник с сокровищами. Более чем на десять лет музейщики, которые нашли тайник, спрятали клад — о сокровищах знали лишь четыре человека. Сейчас в музее церковного наследия в Вильнюсе рассказывают историю, что люди, нашедшие клад, не рассказали об этом даже своим женам, ведь если знает одна женщина, то знает и весь город.

The EHU Times встретилась с человеком, который непосредственно принимал участие в находке клада, который долгие годы хранил в тайне свою находку. Интервью с директором литовского художественного музея Ромуальдасом Будрисом.

Фото: Ромуалдас Будрис, сохранивший тайну о найденных церковных сокровищах 11 лет.

— Была ли у Вас цель, найти кафедральный клад, или это вышло случайно?

— Любой музейщик всегда интересуется пропавшими ценностями, изучает материалы, где они могут быть: либо были уничтожены, либо оказались в других странах, в других коллекциях, в других музеях. Мы занимаемся этим и всегда занимались. Одним словом, нам известные художественные произведения мы ищем, какова их судьба. Информация о кафедральном кладе была опубликована еще во времена первой мировой войны. И конечно нас все время музейщики старшего поколения призывали нас искать этот клад, узнавать его судьбу. Во времена СССР в здании Вильнюсского кафедрального собора располагалась наша художественная галерея. Обычно когда костелы закрывали, на их месте делали склады. Кафедральный собор находится в центре города, на главной пощади, поэтому туда поместили нас, художественную галерею. Мы постепенно изучали материалы о кафедральном кладе, я даже искал его следы в Польше. Во время войн все двигалось, поэтому мы надеялись найти клад хотя бы по частям в разных коллекциях.

— Как клад был найден?

— Осенью 1984 года мы начали ремонтировать кафедральный собор. Один из элементов ремонта был новый орган, в соборе начались органные концерты. Естественно, внутри здания нужно поддерживать микроклимат, орган не держит интонации, если ночью холодно, а днем тепло — орган не терпит перемены температур. Мы получили деньги на кондиционер, на восстановление микроклимата. Начали делать ремонт, нужно было сделать каналы, которые бы пропускали воздух. Так началась история кафедрального клада.

В те времена мы проводили также и археологические раскопки. Пока проводили каналы для воздуха, мы исследовали собор. Тогда оказалось, что первый костел конца 14 века был на глубине 2 метров под полом. Глубже — еще один слой. Таких слоев мы насчитали 11. Значит, 11 раз перестраивался костел. Одним словом, были археологические и архитектурные исследования. Мы решили использовать случай и начали изучать захоронения, которые есть в костеле. И конечно всегда нас преследовала мысль: «А может быть где-то в кафедральном костеле есть тайник?». Мы договорились с политехническим Каунасским университетом, в лаборатории которого были устройства ультразвука. Ночью они могли ультразвуком проверить, есть ли что-то в стене. Мы сделали ультразвуковые кардиограммы каждой стене вильнюсского кафедрального костела. В итоге несколько мест нам показались очень странными. По одиночке тогда никто ничего не делал: мы создали комиссию, которая решила проверить эти странные места. В комиссию вошли Вискаускас, основной исследователь-археолог, Сасилайтис, начальник охраны памятников Вильнюсского старого города, ответственный за музеи в министерстве культуры Шипкус, директор национальной художественной галереи, то есть я. В таком составе мы проверили одно из мест, которое на ультразвуке нам показалось очень странным. Конечно, мы не надеялись ни на какой клад, скорее предполагали, что в стене спрятано погребение. Не спешили, постановили проверить в январе, но на деле проверили только 23 марта. Это время заняла подготовка на случай того, если что-то найдем: были специальные ящики, фотоаппараты, ведь все надо было делать профессионально. Когда открыли маленький кусок стены, уже увидели сокровища, золото, блеск. Даже в небольшом проеме было видно, что мы нашли как раз клад, сокровища.

— Почему Вы решили не рассказывать о кладе?

— После того, как мы нашли клад, я позвонил министру, сказал, что комиссия нашла клад. Без приказа министра мы не имели права ничего трогать, это ведь сложная юридическая процедура. Потом нас могли обвинить в пропаже вещей, да и вообще в чем угодно. По практике знаю, что когда такие клады находили в Грузии, сразу собиралась комиссия, составлялись очень строгие списки, все надо фотографировать. В общем, после того, как проинформировали министра, мы до глубокой ночи делали полный список найденного. Все складывали в специальные металлические ящики для перевозки экспонатов, сделали два экземпляра списков найденного. Один список поехал в министерство культуры, второй список остался у нас в музее. Клад в ящиках поместили в специальное хранилище. Время было неспокойное, поэтому мы решили никому не рассказывать о кладе и никому его не показывать. В музейном помещении нашли музейные объекты, и на этом все. Клад хранили много лет в специальном хранилище с сигнализацией. Потом решили, что надо народу клад показать, и показали. Был большой шум, мол как, столько лет хранили и не показали. На мой взгляд, мы все сделали именно так, как должны были. Ведь если музейщики не справлялись со своей работой, к делу подключалось МВД, а вояки совсем по-другому смотря на такие вещи.

—Как Вы считаете, Вы правильно поступили, спрятав клад на десять лет и никому о нем не рассказав?

— На мой взгляд, все было сделано правильно: мы все инвентаризировали, запаковали, запломбировали и ждали спокойных времен. Потому что политические изменения были серьезными: даже когда Советский союз пал, образовалась Литовская республика, мы еще не показывали клад. Показали, только когда все окончательно успокоилось. Сокровища лежали в хранилище с 1985 по 1996 год. Сейчас говорят, что мы прятали клад от советской власти. Но это не совсем так: мы прятали клад от неспокойных времен, от угроз, а прийти эти угрозы могли с любой стороны.

— Все ли предметы клада удалось сохранить в Литве?

— Было решение правительства: все, что принадлежит костелу, вернуть костелу. В костеле святого Михаила был учрежден специальный музей, и по декрету епископа мы все постепенно передали костелу. В распоряжение костела перешло все до последней единицы, все 100% клада сохранились в Литве. Мне кажется, это стало возможным потому, что про клад знали кроме меня только 3 человека. Когда клад перевозили в другое хранилище еще тогда, когда про сокровища никто не знал, мы даже не стали говорить грузчикам, что именно они перевозят. Здесь нет никакого героизма, мы поступили так, как должны были по своему статусу: музейщик обязан сохранить ценности народа в неспокойные времена. Мы выполняли свою миссию, так и должно было быть. Как говорил Спиноза, что и нужно было доказать.

Беседовала Яна Лешкович