В день Независимости Литвы The EHU Times публикует взгляд на современную действительность литовского диссидента советских времен Стасиса Стунгуриса.
Я провел 7 лет в советских лагерях: сначала в Воркуте, потом в Мордовии. Некоторое время работал на каменоломне в Рязанской области. Когда вернулся, работал на заводе. Потом нашелся министр, с которым у меня сложились хорошие отношения: я писал министру речи и статьи: это не мешало моим убеждениям.
Конечно, за мной ходили, следили. Когда я перевел книгу Сахарова, был «шмон»: ко мне пришли с обыском, но на один день опоздали. Мой друг вечером накануне унес рукописи, унес тексты, даже печатную машинку унес. А утром пришел обыск — и ничего не нашли. Когда переводил Солженицына, тоже был «шмон». Во время обыска три тетради мой друг засунул прямо в трубу туалета рукой. Ничего не нашли — и было счастье.
***
Я мог стать хорошим певцом, изучал социологию, психологию, литовский язык. Когда меня арестовали, все мои записи уничтожили — чтоб не было памяти о враге. Но я продолжал писать даже в тюрьме: сохранилась книга моих стихов. На туалетной бумаге, а переплет сделан из картофельного супа. Книгу сделал мой друг. Это моя реликвия.
В девяностых с компанией единомышленников мы издавали журнал «Tautos Atmintis». Вышло 12 номеров журнала, прежде чем его закрыли. Почему закрыли? Потому что история литовского сопротивления должна начинаться с Ландсбергиса. А я неоднократно открыто писал о том, что фигура Ландсбергиса как политика вызывает у меня определенные сомнения.
Доволен ли я нынешним положением дел в Литве? Мне кажется, что Ландсбергис — это не тот человек, который был нужен народу. Сейчас многие, кто внес вклад в независимость Литвы, незаслуженно забыты. Запад мыслит слишком материалистично, и вообще мир стал чересчур материалистским.
Яна Лешкович
The EHU Times 